Кэролайн кивнул в знак одобрения того, что сын, пусть и не без посторонней помощи, наконец опомнился. В борьбе характера с хорошими манерами, привитыми (хотелось верить) воспитанием, о котором они с Тони старались не забывать, пока что явно побеждал характер. За годы, как выяснится много позже, расстановка сил в этом противостоянии так и не изменится.
- Ричард, если ты сам не можешь решить конфликт со взрослым, есть один всегда доступный тебе метод: обратиться к нам с отцом. Это нормально. Если, конечно, ты нас не стыдишься, - с улыбкой, но желая напомнить сыну, что такое его поведение может быть обидным и для родителей. Да и куда проще было бы им всем, если бы младший Хант сейчас, и во всех других случаях, которые либо были, либо предстоят, поведал бы о проблеме до того, как дело дошло до военных действий. Впрочем, походило на то, что в этом вопросе они пришли к согласию. С разными мотивами, вероятно, ибо ребенок словно бы уверился, что уж со своим жизненным опытом мать сможет подсказать пакость куда более изощренную, нежели он сможет придумать сам, но это уже тема для другого разговора. И про крыс она зря заикнулась…
- И все-таки, ты хочешь отомстить или добиться справедливости? От того, что ты разозлил учителя, лучше же никому не стало.
Первое следовало искоренять, для второго искать соответствующие методы. Правда, теперь уже Кэролайн успела представить, как пробирается в школьный класс, тайком, на цыпочках, не позволяя каблукам касаться пола, крадется к столу, держа в руке за розовый хвост отошедшую в иной мир крысу (неизвестно, от естественных ли причин…), дабы подбросить ее в коричневый потертый учительский портфель, забытый на стуле. Самое страшное, что это вовсе не казалось ей невозможным.
- Так что он сказал? Или сделал?
Изначально Керо хотелось задать сыну этот вопрос уже в присутствии учителя, и даже не для того, чтобы пристыдить Ричарда: если преподаватель действительно (а мать хоть и верила отпрыску, помнил о его умении приукрашивать ) вел себя неподобающим образом, то Ханту-младшему стоило показать, что такие вещи можно и нужно озвучивать, а не терпеть.
- Ты хоть у меня не весь день голодный ходишь? – наблюдая за возводимыми ребенком башнями из риса и искренне начиная переживать за то, что чадо недоедает, спросила Кэролайн. – Налить тебе молока?
Немытые руки остались, бесспорно, ее упущением, но нотаций для одного разговора, кажется, и без того было достаточно, да и не отбирать же у оголодавшего ребенка тарелку – это уже скорее садизм, а не воспитание